Издательство NoAge выпустило документальный роман «Улица Холодова» Евгении Некрасовой.
Молодой корреспондент Дмитрий Холодов погиб на рабочем месте от взрыва мины-ловушки 17 октября 1994 года. Автор книги выросла в одном городе с Холодовым и училась в той же школе, что и он. Она возвращается к хроникам, общается с коллегами Дмитрия и рассуждает, как фигура Холодова повлияла на ее понимание свободы.
С разрешения издательства «Фальтер» публикует отрывок, посвященный выживанию в рекламных агентствах нулевых.
Молодой корреспондент Дмитрий Холодов погиб на рабочем месте от взрыва мины-ловушки 17 октября 1994 года. Автор книги выросла в одном городе с Холодовым и училась в той же школе, что и он. Она возвращается к хроникам, общается с коллегами Дмитрия и рассуждает, как фигура Холодова повлияла на ее понимание свободы.
С разрешения издательства «Фальтер» публикует отрывок, посвященный выживанию в рекламных агентствах нулевых.
40.
В восемнадцать лет я заставляю себя социализироваться. Хожу на концерты. Трачу на них родительские деньги. Заговариваю с людьми. Мне от этого очень плохо, но я понимаю, что это важно. В моде быть общительной и проводить время на вечеринках. Параллельно я пытаюсь найти работу. После очередного гига я не успеваю на электричку и остаюсь в клубе. Знакомлюсь с девчонкой по имени Маша. По совпадению она учится в том же самом так-себе-вузе на заочке. Обсуждаем общего препода по философии и как мы ему сдавали экзамены. Маша уехала из Набережных Челнов, узнаю от нее, какой этот город тогда кусман насилия и ужаса: заводской, искусственно построенный по секторам, дальше так поделенный обитающими там пацанами, район на район, мальчиков принуждают вступать в банду лет с восьми, если кто-то заходит на чужую территорию после восьми вечера, то это считается нарушением комендантского часа, его закидывают камнями с крыш, девочки лишены субъектности, они трофей. Но все это происходит в сообществе детей, родители ничего не знают. Мы с Машей начинаем дружить. Она старше меня на 12 лет, продает цветы и увлекается рекламой. Я хожу вместе с ней на маркетинговые мероприятия и тоже начинаю любить рекламу. Восхищаюсь роликами и постерами-призерами «Каннских львов». Мне нравятся рекламные люди, они стильные, образованные, уверенные в себе. Больше всего меня поражает то, что за придумывание можно получать деньги. Меня не смущает то, что это не свободное придумы- вание, а по техническому заданию, мне нравится эта определенность, прагматика.
Ко второму курсу родители покупают мне компьютер. Я участвую в рекламном онлайн-конкурсе, еще не умею аттачить файлы, поэтому набираю сценарий медленно на сайте конкурса, двумя указательными, длинной кишкой в строке темы письма. По заданию надо прорекламировать канцелярские кнопки. Пишу историю про то, как молодая женщина вставляет себе кнопки в уши как серьги-гвоздики. Я выигрываю. Не могу поверить, впервые за восемнадцать лет у меня что-то получается. Со мной случается истерика, на мой рев приходят родители и глядят рассеянно в компьютер. Вроде бы отсюда, от этой точки, я больше не хочу умереть. На рекламном фестивале Маша уговаривает меня подойти к креативному директору, который судил конкурс. Он диктует мне свой имейл, тревожные буквы плывут, я не могу записывать. Он отдает мне свою карточку. Я пишу ему и устраиваюсь на стажировку в очень модное российское агентство, в самый артхаусный его отдел.
Ко второму курсу родители покупают мне компьютер. Я участвую в рекламном онлайн-конкурсе, еще не умею аттачить файлы, поэтому набираю сценарий медленно на сайте конкурса, двумя указательными, длинной кишкой в строке темы письма. По заданию надо прорекламировать канцелярские кнопки. Пишу историю про то, как молодая женщина вставляет себе кнопки в уши как серьги-гвоздики. Я выигрываю. Не могу поверить, впервые за восемнадцать лет у меня что-то получается. Со мной случается истерика, на мой рев приходят родители и глядят рассеянно в компьютер. Вроде бы отсюда, от этой точки, я больше не хочу умереть. На рекламном фестивале Маша уговаривает меня подойти к креативному директору, который судил конкурс. Он диктует мне свой имейл, тревожные буквы плывут, я не могу записывать. Он отдает мне свою карточку. Я пишу ему и устраиваюсь на стажировку в очень модное российское агентство, в самый артхаусный его отдел.
41.
Когда я занимаюсь рекламой, я много пишу про людей, они мои герои, но то, что с ними происходит, не имеет никакого отношения к реальности, кроме маркетинговых описаний их покупательских предпочтений, и меня это устраивает. Я не люблю людей, боюсь их настоящих. В юности я не хочу никакой реальности, совсем. Она — вонючие холодные электрички, грубые отчаявшиеся люди, давка, плотные кривые рынки, война, теракты, очереди в больницах, злость, усталость.
Мои ровесники раздают листовки, я тем временем пишу тексты даже не на эти листовки, а для роликов, которые показывают по телику. Со стороны все выглядит очень успешно. Внутри этого процесса много моего ужаса. Жизнь после прыжка в новую успешную реальность оказывается снова несчастной. Мои эмоции не позволяют мне нормально работать, как бы я ни старалась. Все вокруг, все вокруг слишком крутое, блестящее, успешное по сравнению со мной. Мне так кажется. Дрожу от восхищения, когда меня берут на общие шторминги, боюсь сказать на них ерунду, умираю, когда коллеги говорят, что по конкретному брифу надо работать быстро и они «посидят» без меня. Когда мои сценарии отправляют на раскадровки и презентуют клиентам, я тушу свою радость, запинываю свою самоуверенность, потому что эта удача, скорее всего, случайность, ненавижу себя почти всегда, но особенно когда креативный директор, еще очень молодой лысеющий человек с прохладными глазами, говорит мне, что нельзя писать тексты с ошибками. В месяцы стажировки я выпиваю каждый день чекушку водки после рабочего дня. Дома, у себя в комнате, родители ничего не замечают. Стажировка заканчивается, меня не берут в звездное агентство на работу, и тогда я чувствую себя чрезвычайно счастливой и освобожденной. Перестаю пить. Спустя несколько месяцев устраиваюсь младшим копирайтером в маленькое незвездное агентство.
Мои ровесники раздают листовки, я тем временем пишу тексты даже не на эти листовки, а для роликов, которые показывают по телику. Со стороны все выглядит очень успешно. Внутри этого процесса много моего ужаса. Жизнь после прыжка в новую успешную реальность оказывается снова несчастной. Мои эмоции не позволяют мне нормально работать, как бы я ни старалась. Все вокруг, все вокруг слишком крутое, блестящее, успешное по сравнению со мной. Мне так кажется. Дрожу от восхищения, когда меня берут на общие шторминги, боюсь сказать на них ерунду, умираю, когда коллеги говорят, что по конкретному брифу надо работать быстро и они «посидят» без меня. Когда мои сценарии отправляют на раскадровки и презентуют клиентам, я тушу свою радость, запинываю свою самоуверенность, потому что эта удача, скорее всего, случайность, ненавижу себя почти всегда, но особенно когда креативный директор, еще очень молодой лысеющий человек с прохладными глазами, говорит мне, что нельзя писать тексты с ошибками. В месяцы стажировки я выпиваю каждый день чекушку водки после рабочего дня. Дома, у себя в комнате, родители ничего не замечают. Стажировка заканчивается, меня не берут в звездное агентство на работу, и тогда я чувствую себя чрезвычайно счастливой и освобожденной. Перестаю пить. Спустя несколько месяцев устраиваюсь младшим копирайтером в маленькое незвездное агентство.
42.
На работе мне сложно. Я часто молчу на брейнштормингах, придумываю все сама и одна в вордовский файл, не люблю работать с кем-либо. Ем быстро и нервно одна на офисной кухне. Все старше меня. Но взрослые помогают мне адаптироваться. Начинаем вместе ходить курить и на обед в кафе. Я впервые пробую суши. Приобретаю никотиновую зависимость, трачу огромную часть зарплаты на бизнес-ланчи, зато научаюсь коммуницировать. От коллег я узнаю про авторское кино, меня снабжают именами и дисками. Я смотрю «Пыль» и «Первые на Луне». Мой мир сдвигается, да и зарплата подрастает. По-настоящему счастливой и свободной меня делают деньги. Я перестаю ездить на электричках, снимаю комнаты в Москве, покупаю себе одежду, ноутбук и книги, дорогие подарки немногочисленным друзьям, хожу в рестораны и кафе.
Журналистику я теперь демонстративно не люблю, мне она кажется бесполезным делом, хотя просто не знаю ее. Читаю музыкальные колонки и интервью со звездами. Ежедневно пишу тексты про услуги связи, гаджеты, печенье, пиво, обувь, чай, страхование. В те годы реклама — мое искусство.
Журналистику я теперь демонстративно не люблю, мне она кажется бесполезным делом, хотя просто не знаю ее. Читаю музыкальные колонки и интервью со звездами. Ежедневно пишу тексты про услуги связи, гаджеты, печенье, пиво, обувь, чай, страхование. В те годы реклама — мое искусство.
«Фальтер» публикует тексты о важном. Подписывайтесь на телеграм-канал, чтобы не пропустить.
Хотите поддержать редакцию? Прямо сейчас вы можете поучаствовать в сборе средств. Спасибо 🖤