Издательство «Выргород» выпустило «ДрАнтологию» — книгу, посвященную поэту, музыканту и сказочнику Александру Литвинову, известному под псевдонимом Веня Д’ркин. В нее вошли все его сохранившиеся стихи, сказки, «прибаусеньки и прибамбасеньки». А также рассказы друзей поэта, статьи о нем, концертография, снимки и рисунки.
Легенда андеграунда 1990-х, Литвинов не дожил и до 30 лет, сгорев от лимфосаркомы, но впечатление, которое он произвел на слушателей, неизгладимо.
С разрешения издательства «Фальтер» публикует отрывок из литературоведческой статьи Оли Чен о поэтическом языке Вени Д’ркина.
Легенда андеграунда 1990-х, Литвинов не дожил и до 30 лет, сгорев от лимфосаркомы, но впечатление, которое он произвел на слушателей, неизгладимо.
С разрешения издательства «Фальтер» публикует отрывок из литературоведческой статьи Оли Чен о поэтическом языке Вени Д’ркина.
Пожалуй, важнейшим структуро- и стилеобразующим элементом его [Д’ркина] поэтики является реминисценция. Отсылки, аллюзии, прямые цитаты и экивоки обеспечены слушателям буквально в каждой композиции.
Д’ркин непринужденно тасует интертексты от устного народного творчества до Вергилия и Данте, от Пушкина и Андерсена до Маяковского и Булгакова.
Он апеллирует к Ницше и Канту, Конфуцию и локаяте, язычеству и православию, буддизму и растафарианству.
В его арсенале фразовые клише из мира кинематографа («Завтра была война», «Штандартенфюрер», «Про Белоснежку»), мультипликации («Я — бард») и арт-культуры («Скотник Саша»). На одном дыхании он сыплет всевозможными афоризмами: от гайдаевских «какавы с чаем» до обезоруживающего митьковского «дык ёлы-палы».
Д’ркин обращается к элементам поп-культуры (жанровым, сюжетным, текстовым). Он проходится по эстраде советской и зарубежной, вызывая чувство радостного узнавания: здесь и «Оранжевая песенка» юной Сохадзе, и «Bahama Mama» от Boney M., Пугачева и Газманов, «Песняры» и «Верасы».
Но более всего, пожалуй, обозначен интертекстуальный вектор к бард- и рок-культуре в целом и персонально: к Высоцкому и Башлачеву, «Наутилусу» и «Крематорию», «Чайфу» и «Агате Кристи», «Кино» и «Аквариуму».
Д’ркин максимально насыщает рок-поэзию жанровым синтезом (фразеологизмы, пословицы, поговорки, загадки, детский фольклор — считалки, страшилки).
И, разумеется, со свойственным ему очарованием встречает нас милыми самоцитатами («Любовь на перше», «Он так и знал»).
Зачастую эти интертексты подвергаются смысловым преобразованиям («трудно искать белых котов / В белой комнате, / Тем более когда они в ней» («Бубука»), «Без труда ловил рыбу», «А бог выдал, свинья съела» («Хой!»), «Вчера нашли в капусте, сегодня нашли в подъезде», «Мир не спасла красота, мир не спасает пиво» («Эныкы-бэныкы»), «время разбрасывать женщин / И собирать водосточные камни» («Песенка про оттяг»). Хитом-перевертышем стал стал «Скотник Саша», где вывернутое миропонимание героя поддерживается зеркальной трансформацией песенного текста БГ:
И, сидя в преглубокой дыре,
Он часто видит сон,
И ему кажется, что
Дело и в количестве женщин,
И в новой волне.
Важнейшим атрибутом поэтики становится повтор на всех языковых уровнях.
Щедрой рукой Веня рассыпает бесчисленные аллитерации («доспехи, одетые наспех», «шорох в шторах», «черный чердак, черней, чем черная ночь», «Дай нам, дай нам, даунам, ум. Ом Мани Падме Хум», «Поутру на траву Дра проронил»), анафоры и эпифоры («Мечта», «Маргарита»), лексические и синтаксические повторы («Три ступеньки от царства, / Три подковки от Сивки, / Три копытца от братца, / Три попытки вернуться, / Две попытки остаться» («Кошка»), параллелизмы («То не звон мечей люда ратного, / Не степняк идет черным вороном. / Брат поднял свой меч да на брата, / Братья кровные — кровны вороги» («Землю русскую»), антитезы и периоды («Полотно, / На котором был лес, / В котором был дом, / В котором жил я, / Который не спал / В ожиданье чудес» («На Ивана Купала»).
Повтор у него создает мелодику звукописи («Воля что неволя», «На Ивана Купала», «Эх, сума!»), выступает инструментом стилизации («Землю русскую»), оказывается идеологически значимым, например, выстраивая закольцованность безысходности в «Кошке». Повтор иногда организует весь текст. На антитезе, в частности, построена «Любовь на перше».
Стилевую манеру Д’ркина отличает тенденция к максимальному синтезу всех экспрессивных лексических средств языка.
Помимо арготической лексики (флет, чувак, хайер, френд, олдовая клошарка), традиционно принадлежащей субкультуре рока, заметна доля нетранслитерированных иноязычных включений. От античных реминисценций, к которым Д’ркин обращается чаще всего как к авторитетной поддержке («Дождаться ночи», «Anno Domini»), до многочисленных французских включений, выступающих и как средство создания высокого стиля, отображения культуры эпохи («Гусарский вальс»), и с целью получения комедийно-ироничного эффекта («Мon amour!»). Германизмы в совокупности с подчёркнуто немецким акцентом в «Арии Чумы» — изящнейшая параллель с гётевским Мефистофелем.
Мощным инструментом выразительности становится артикуляция (оканье, вокализация, грассирование), например в той же «Мon amour!» или «Миссис Джейн».
Стоит добавить, что при этом поэт основательно приправляет композиции колоритом живой народной речи, внедряя в рокерский формат диалектную и просторечную лексику вкупе с выразительным прононсом.
Д’ркин — Гудини творческой компиляции, способный из закоулков собственного сознания, как из шляпы волшебника, извлечь и подать под новым соусом всё и вся. Этот, на первый взгляд, поэтический хаос выстраивается в единую систему, являющую собой уникальную художественную целостность при огромном внутреннем разнообразии. Предложенный слушателю Венегрет полон серьезного смысла и является своеобразным кодом, что обусловлено как природой рок-искусства, так и эстетической позицией автора.
«Фальтер» публикует тексты о важном, литературе и свободе. Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы не пропустить.
Хотите поддержать редакцию? Прямо сейчас вы можете поучаствовать в сборе средств. Спасибо 🖤