Сегодня — история о маленьком человеке, который вышел из дома, чтобы купить таблетки и постричься. Прогулка до аптеки превращается в трагическую одиссею: всё этом городе — слишком дорого, всё как-то не так. Здесь и центр — окраина.
«Растворение в тишине» Ивана Чернышова — конечно, рассказ о России. Пока герой плутает среди вывесок «Милавица» и «Ресторанѣ», читатель медленно погружается в тихий кошмар. Как выжить здесь?
Иван — автор книг рассказов «Работа над ошибками» и «Здоровье и дисциплина». Побеждал на литературных форумах с прозой и поэзией, публиковался в «Дискурсе» и «Сигме».
«Растворение в тишине» Ивана Чернышова — конечно, рассказ о России. Пока герой плутает среди вывесок «Милавица» и «Ресторанѣ», читатель медленно погружается в тихий кошмар. Как выжить здесь?
Иван — автор книг рассказов «Работа над ошибками» и «Здоровье и дисциплина». Побеждал на литературных форумах с прозой и поэзией, публиковался в «Дискурсе» и «Сигме».
— Я не уверен, что этот текст был написан, скорее, он проявился, как проявляется фотография или фата-моргана. Эта история материализуется из атмосферы Ленобласти и затем растворяется в ней же. Это очень тихая история о маленьком человеке, но она кажется мне более достойной внимания, чем громкие истории больших людей.
Растворение в тишине
Бегун готовится к старту, почтальон взваливает сумку на плечо, и в тот самый момент, когда сумка еще не на плече, но уже не на руке, наступает растворение в тишине.
Силуэт невиданного животного выхватывается заходящим солнцем: контур заставляет гадать, кто это, хотя четыре ноги, спина, хвост вырисованы очень четко; в недоумении оставляет лишь тупая форма морды — это не кошка, не собака, не лошадь, не тапир, это как детский рисунок.
Открывает глаза Артём Пастухов: кто ему снился?
Идет в ванную на гудящих ногах, смотрит на себя в зеркало, как бы прося его не отражать, делает резкий выдох — и вдруг из ноздри у него выпадает прямо в раковину перо из подушки.
Видимо, поэтому ему непонятные сны всю ночь снились — перо мешало, — делает вывод Артём и принимается делать дела, а до обеда ему нужно два дела сделать: таблетки купить и постричься.
Моет голову «Эгоистом» Артём Пастухов, это такой шампунь из эконом-магазина известного. Ест потом кашу «То, что надо» из пакетика.
Голова не высохла, и Артём надевает весной зимнюю шапку.
Густо, маслянисто дует ветер на Севере, до костей пробирает. Если вышел куда, а ветер уж принялся, — и сомневаться нечего: проберет.
Вот в такое гулкое утро выходит в аптеку Артём Пастухов; только из арки нос высунул — пробрало.
Ежится Артём Пастухов, шарф поправляет, сутулится, дальше идет, спускается к кинотеатру.
Пестрота кинотеатра Пастухову аж глаза щиплет: ярко-синий вот цвет, желтый, красный — какая мозаика резкая. Ну и напротив, для контраста, в пастельных тонах огромный плакат «Милавицы» у входа — девушка в белье, но руки в замочек и взгляд колко-строгий — мол, хоть и позирую я в нижнем белье, хоть и развесят меня прямо на улице, но ты там не думай, что я легкодоступная.
С такими вот мыслями минует Пастухов «Милавицу», и обдает его приглушенным, мягким светом кафешки.
«Дорого, не по карману», — бурчит вслух Пастухов и расстраивается — не только что дорого, но и что глотнул ртом холодного воздуха с ветром, да еще и обедненного кислородом, сегодня это как-то особенно ощутимо, как будто по городу легкий угар.
Шагая по лестницам — вниз и вниз — впивается Пастухов в вывеску «Ресторанѣ», пока не сворачивает от нее налево, навстречу к бывшему консульству, где во дворе носились бывшие хаски — сибирская порода. Теперь и этот двор опустел.
В аптеке Артём терпит поражение: ему не продают лекарств, потому что доктор, дескать, забыл что-то там подчеркнуть или где-то там обвести в рецепте, в общем, мелочная, как думал Пастухов, придирка, но оно и понятно — таких, «серьезных», аптек на весь их городок две, и никто не хочет иметь дел с Проверяющими, Боже упаси — с Наделенными Полномочиями.
Сейчас Артём стоит спиной ко входу в аптеку, сунув руку с рецептом в карман, и раздумывает, ехать ли на окраину, искать счастья там.
Впрочем — что тут окраина! — здесь и центр — окраина.
Но и эти мысли Пастухов подавляет.
Надо еще постричься, и Пастухов оказывается в парикмахерской, названной в честь конфет известной марки. Артём хочет показать фотографию, как он выглядел, пока не оброс, но парикмахерская в подвале, мобильный интернет не ловит, и он вынужден объясняться словами.
«Как Ди Каприо в девяносто девятом?» — переспрашивает парикмахерша.
«Что ж, пускай будет так», — думает Пастухов и кивает.
Стрижка его полностью устраивает, и вот Артём вновь на улице, борется с желанием ехать на другой конец города в другую аптеку. Близится время обеда, и Артём вспоминает, что там, на другом конце города, ему очень нравилась одна бюджетная кулинария, и этот аргумент перевешивает.
Пастухов едет в троллейбусе на другой конец города в аптеку и в кулинарию.
Брюхо, в котором за утро побывало только некоторое количество каши «То, что надо» из пакетика, настаивает сначала зайти в кулинарию, а потом уж — в аптеку, и Пастухов его слушается.
Весенний дождь добавляет воздуху свежести, Артём с куском жареного минтая (остыл, не попросил подогреть) садится у подъезда под козырьком на лавочку; не захотел в кулинарии есть с воняющим мужиком на костылях.
Зябко, и холодный минтай не утоляет голод, и надо чего-то купить попить, и купить лекарства, и кости в минтае попадаются, и специй в этот раз пожалели.
«Возможно, я тут питался в последний раз, — зарекается Артём. — Вероятно, таблетки я тоже уже не куплю».
Из подъезда выходит бабушка выносить мусор, Пастухов провожает ее взглядом. На мусорке валяется проигрыватель пластинок. Из подвала, Артём переводит взгляд, за ним наблюдает вороватого вида кот, и Пастухов бросает в его сторону кусочек минтая. Кот подползает к куску, заносит лапу как для удара, и наступает растворение в тишине
Силуэт невиданного животного выхватывается заходящим солнцем: контур заставляет гадать, кто это, хотя четыре ноги, спина, хвост вырисованы очень четко; в недоумении оставляет лишь тупая форма морды — это не кошка, не собака, не лошадь, не тапир, это как детский рисунок.
Открывает глаза Артём Пастухов: кто ему снился?
Идет в ванную на гудящих ногах, смотрит на себя в зеркало, как бы прося его не отражать, делает резкий выдох — и вдруг из ноздри у него выпадает прямо в раковину перо из подушки.
Видимо, поэтому ему непонятные сны всю ночь снились — перо мешало, — делает вывод Артём и принимается делать дела, а до обеда ему нужно два дела сделать: таблетки купить и постричься.
Моет голову «Эгоистом» Артём Пастухов, это такой шампунь из эконом-магазина известного. Ест потом кашу «То, что надо» из пакетика.
Голова не высохла, и Артём надевает весной зимнюю шапку.
Густо, маслянисто дует ветер на Севере, до костей пробирает. Если вышел куда, а ветер уж принялся, — и сомневаться нечего: проберет.
Вот в такое гулкое утро выходит в аптеку Артём Пастухов; только из арки нос высунул — пробрало.
Ежится Артём Пастухов, шарф поправляет, сутулится, дальше идет, спускается к кинотеатру.
Пестрота кинотеатра Пастухову аж глаза щиплет: ярко-синий вот цвет, желтый, красный — какая мозаика резкая. Ну и напротив, для контраста, в пастельных тонах огромный плакат «Милавицы» у входа — девушка в белье, но руки в замочек и взгляд колко-строгий — мол, хоть и позирую я в нижнем белье, хоть и развесят меня прямо на улице, но ты там не думай, что я легкодоступная.
С такими вот мыслями минует Пастухов «Милавицу», и обдает его приглушенным, мягким светом кафешки.
«Дорого, не по карману», — бурчит вслух Пастухов и расстраивается — не только что дорого, но и что глотнул ртом холодного воздуха с ветром, да еще и обедненного кислородом, сегодня это как-то особенно ощутимо, как будто по городу легкий угар.
Шагая по лестницам — вниз и вниз — впивается Пастухов в вывеску «Ресторанѣ», пока не сворачивает от нее налево, навстречу к бывшему консульству, где во дворе носились бывшие хаски — сибирская порода. Теперь и этот двор опустел.
В аптеке Артём терпит поражение: ему не продают лекарств, потому что доктор, дескать, забыл что-то там подчеркнуть или где-то там обвести в рецепте, в общем, мелочная, как думал Пастухов, придирка, но оно и понятно — таких, «серьезных», аптек на весь их городок две, и никто не хочет иметь дел с Проверяющими, Боже упаси — с Наделенными Полномочиями.
Сейчас Артём стоит спиной ко входу в аптеку, сунув руку с рецептом в карман, и раздумывает, ехать ли на окраину, искать счастья там.
Впрочем — что тут окраина! — здесь и центр — окраина.
Но и эти мысли Пастухов подавляет.
Надо еще постричься, и Пастухов оказывается в парикмахерской, названной в честь конфет известной марки. Артём хочет показать фотографию, как он выглядел, пока не оброс, но парикмахерская в подвале, мобильный интернет не ловит, и он вынужден объясняться словами.
«Как Ди Каприо в девяносто девятом?» — переспрашивает парикмахерша.
«Что ж, пускай будет так», — думает Пастухов и кивает.
Стрижка его полностью устраивает, и вот Артём вновь на улице, борется с желанием ехать на другой конец города в другую аптеку. Близится время обеда, и Артём вспоминает, что там, на другом конце города, ему очень нравилась одна бюджетная кулинария, и этот аргумент перевешивает.
Пастухов едет в троллейбусе на другой конец города в аптеку и в кулинарию.
Брюхо, в котором за утро побывало только некоторое количество каши «То, что надо» из пакетика, настаивает сначала зайти в кулинарию, а потом уж — в аптеку, и Пастухов его слушается.
Весенний дождь добавляет воздуху свежести, Артём с куском жареного минтая (остыл, не попросил подогреть) садится у подъезда под козырьком на лавочку; не захотел в кулинарии есть с воняющим мужиком на костылях.
Зябко, и холодный минтай не утоляет голод, и надо чего-то купить попить, и купить лекарства, и кости в минтае попадаются, и специй в этот раз пожалели.
«Возможно, я тут питался в последний раз, — зарекается Артём. — Вероятно, таблетки я тоже уже не куплю».
Из подъезда выходит бабушка выносить мусор, Пастухов провожает ее взглядом. На мусорке валяется проигрыватель пластинок. Из подвала, Артём переводит взгляд, за ним наблюдает вороватого вида кот, и Пастухов бросает в его сторону кусочек минтая. Кот подползает к куску, заносит лапу как для удара, и наступает растворение в тишине
В конце передаем слово редактору текста Еве Реген:
— «Растворение в тишине» — рассказ с реверансами модернизму, но про сегодня. Читая текст, вспоминаешь приключения Блума в «Улиссе» Джойса или морок «Петербурга» Андрея Белого. Самое скучное путешествие на свете, о котором идет речь, совершает каждый, кто живет в России образца 2020-х. А захватывает оно потому, что полно трагизма. Финал может сбить с толку, но лишь по той причине, что трактовки здесь допустимы разные. Состояние героя — это внутренняя эмиграция, вынужденное молчание, самоотречение. Что, увы, тоже знакомо многим.
Автор обложки: Ева Реген
Хотите больше текстов о важном, литературе и свободе? Подписывайтесь на телеграм-канал «Фальтера», чтобы не пропустить.
Если вам нравится наша работа, можете поучаствовать в сборе средств — это очень поддержит редакцию. Спасибо 🖤
— «Растворение в тишине» — рассказ с реверансами модернизму, но про сегодня. Читая текст, вспоминаешь приключения Блума в «Улиссе» Джойса или морок «Петербурга» Андрея Белого. Самое скучное путешествие на свете, о котором идет речь, совершает каждый, кто живет в России образца 2020-х. А захватывает оно потому, что полно трагизма. Финал может сбить с толку, но лишь по той причине, что трактовки здесь допустимы разные. Состояние героя — это внутренняя эмиграция, вынужденное молчание, самоотречение. Что, увы, тоже знакомо многим.
Автор обложки: Ева Реген
Хотите больше текстов о важном, литературе и свободе? Подписывайтесь на телеграм-канал «Фальтера», чтобы не пропустить.
Если вам нравится наша работа, можете поучаствовать в сборе средств — это очень поддержит редакцию. Спасибо 🖤